Слушать аудиокниги Газданов Гайто
Всякий раз, когда я встречал Николая Францевича, что случалось каждые две-три недели, у меня всегда было впечатление, что это человек и по своему типу, и по своей манере говорить, и по тому, как он одевался, и по всему его поведению был живым анахронизмом, в самом, впрочем, положительном смысле этого слова...
Иван Бунин, Евгений Замятин, Гайто Газданов, Евгений Гагарин … этот список можно продолжать бесконечно. Талантливые российские писатели волею судьбы оказавшиеся в вынужденной эмиграции до конца своих дней сохранили самые теплые и нежные воспоминания о своей теперь уже такой далекой, но от этого еще более любимой Родине. Все свои чувства, всю боль, тоску и ностальгию по давно ушедшим временам, а также предельно откровенные рассказы о непростой жизни на чужбине, выразили они в своих проникновенных и трагичных произведениях, с аудиоверсией которых вы можете познакомиться в этом сборнике. .
Рассказ Газданова «Ход лучей», дает представление об эстетических экспериментах Газданова в начале 1930-х годов в русле «фантастической», гоголевской традиции. Рассказ «Ход лучей» вариация «записок сумасшедшего». В сюрреалистически-абсурдистском рассказе развивается изначально присутствующая в творчестве Газданова тема безумия человека, «не выдерживающего, слишком много реальности».
Пронзительный и парадоксальный, как сама жизнь, пятый роман до сих пор не очень хорошо известного в России писателя-эмигранта. В 30-х годах XX века литературные критики называли Гайто Газданова и Владимира Набокова «самыми многообещающими писателями молодого поколения». Полные опасности и лишений годы жизни писателя, скорее похожие на борьбу за двойное (так разделял сам Газданов) физическое и духовное выживание, создали настоящий феномен: едко-ироничную и нежно-лирическую прозу.
Один из последних романов писателя-эмигранта Гайто Газданова "Пробуждение" был впервые опубликован в 1965 году. Пьер Форэ, скромный бухгалтер из Парижа, его жизнь ему самому кажется бессмысленной и неинтересной. Но однажды, в деревенском домике своего школьного приятеля, он встречает существо, иначе никак нельзя назвать эту женщину, потерявшую во время войны память и рассудок и живущее с тех пор растительной жизнью.
Никогда панихида не казалась мне такой потрясающей, как в этот сумрачный зимний день в Париже. Никогда я не чувствовал с такой судорожной силой, что ни в чем, быть может, человеческий гений не достигал такого страшного совершенства, как в этом сочетании раскаленных и торжественных слов с тем движением звуков, в котором они возникали.