Воскреситель

Жесткий психологический триллер о появлении на тихой улице нового соседа, вместе с которым в жизнь любовной пары приходят ночные кошмары, стремящиеся прорваться из их снов в реальность...
Слушать Воскреситель онлайн бесплатно
"До того как его бросила Мария, Мартин Джеймс никогда не сталкивался с расизмом....". Теперь он надеется, что научные знания и магия помогут ему создать новый мир. Мир, в котором нет вражды, войн и расовой неприязни, а все люди одинаковые – с однотипным разрезом глаз, телосложением и цветом кожи...черным цветом.
В этом рассказе мельком фигурирует известный некоторым читателям по другому произведению свободный художник, но в основном речь пойдёт о приключениях во сне и на Луне более скромного персонажа. Хотя, это, как посмотреть, — взялся же он добиваться лобзаний от малознакомой особы… Впрочем, возможно, кто-то сочтёт, что главную в этой истории роль играет почтенный борода общества Грымс Кукурбит.
РПЦ признало существование зомби? Забор вокруг кладбища, для кого он? Для мертвых или для живых? На похоронах можно услышать: «Жаль, что мы не можем собираться вместе чаще». Каков идиот промолвивший такое! Это эссе утверждает – мы вообще можем не расставаться! Это эссе – одобрение смерти. Странно звучит «Как тяжело умирать» из ртов людей, которым пришлось жить.
"Прозеванным гением" назвал Сигизмунда Кржижановского Георгий Шенгели. "С сегодняшним днем я не в ладах, но меня любит вечность", - говорил о себе сам писатель. Он не увидел ни одной своей книги, первая книга вышла через тридцать девять лет после его смерти. Сейчас его называют "русским Борхесом", "русским Кафкой", переводят на европейские языки, издают, изучают и, самое главное, увлеченно читают.
Дмитрий Быков о прозе Льва Наумова Все герои Наумова – живые люди, и это главное. Ему не нужно прибегать к искусственному оживлению их речи – каждый разговаривает и действует в точном соответствии со своим бэкграундом. Я затрудняюсь назвать традицию, к которой принадлежит Наумов, – пожалуй, чувствуется в нем влияние Стоппарда и некоторых лучших образцов драматургии Радзинского, но при этом он разительно не похож на обоих.
«Маськин» — название концептуальной книги Бориса Кригера, «Маськин» для Кригера — то же, что Раскольников для Достоевского, только добрый и без топора. Это, так сказать, авторское альтер эго.
Герой получается такой диванно-плюшевый, расслабляющий и располагающий к доверию. Слушатель хихикает над той легкой незатейливой чепухой, которой его забавляют, и вдруг все чаще замечает, что с ним обсуждают… самые наболевшие вопросы нашей с вами современности.