Верная

Еще утром я готовился к рискованной сделке и понятия не имел, что вот-вот стану «счастливым» мужем. Одна досадная ошибка – и я мало того, что женат, так ещё и вынужден играть роль примерного семьянина. Родня в восторге, бизнес под угрозой, жена непрозрачно намекает на развод, а я… я вдруг понимаю, что многое бы отдал, чтобы все у нас было по-настоящему.

Однажды я совершила чудовищную ошибку. Хитростью забеременела от хорошего парня и ничего ему не сказала. Я бы хранила свой секрет и дальше, если бы не нависшая над нами с сыном опасность. Теперь я вынуждена обратиться к его отцу за помощью и все ему рассказать. Ведь только Тимур может спасти нас от беды. Но кто спасёт меня от него, когда он узнает правду?

– Я не понимаю… Можно русским языком? Что конкретно случилось?

– Я же говорю! Во время проведения процедуры экстракорпорального оплодотворения произошел сбой.

Морщусь. Я не люблю возвращаться к этой истории. Все еще не люблю, хотя с момента гибели жены и нашего не родившегося ребенка прошло уже почти три года.

– Моя супруга благополучно забеременела, – холодно напоминаю я.

– Хорошо… – выдохнула Дарина.

– Хорошо, – согласился Мурадов. – Только твои последние слова лишние. Не переигрывай, я их не жду.

– А если я не играю?

– Да ну?

– Я серьезно! – Дарина села на постели, придерживая одеяло. – А если это любовь?

– Любовь за деньги не продается. А я тебя, Дашка, купил.

Их всегда было трое. Сергей Полярников, Ярик Линдт, а между ними – Лиза. Пока Серый с Яром пропадали в горячих точках, Лиза делала карьеру журналистки и ждала… Сергея, за которого вышла замуж, и Яра, оставшегося в ее жизни на правах лучшего друга. Все изменилось в один момент. Когда Сергей погиб, и одна за другой на свет стали всплывать его тайны…

Она была женой его сына. Но тогда, в самом начале, Глеб Громов об этом не знал. Сначала было… Нет! Даже не слово. Голос…

Глубокий, завораживающий, тягучий, словно мед, который они в далеком, подернутом дымкой времени детстве добывали из гнезд диких пчел, сдирая в кровь коленки и рискуя свалиться с дерева. Он как будто в пропасть упал, как только ее услышал.

Всю свою жизнь Виолетта Сандалова жила по принципу «Вижу цель – не вижу препятствий». Вот почему когда ей поставили диагноз «бесплодие», она не стала впадать в уныние, а решила побороться с судьбой. И пусть ради этого ей пришлось обратиться к своему заклятому врагу, Кеше Когану. В конце концов, он доктор и просто обязан ей помочь! Вот только как быть с тем, что Коган воспринял её просьбу поспособствовать в вопросе продолжения рода буквально? Может, согласиться? Или бежать от этого бабника, влюблённого в неё, кажется, ещё с детского сада?

Мэйсон Хилл привык быть первым. Но он никогда не думал, что станет первым у Кэти – дочери человека, которому обязан всем. Эта девочка превратилась в женщину у него на глазах и неожиданно забрала его сердце. Запретные чувства вспыхнули и подчинили себе, но на пути любви встали ошибки прошлого. Сумеет ли он исправить их и обрести ту, которая для него стала дороже всех побед?

Кауи Харт Хеммингс — молодая американская писательница. Ее первая книга рассказов, изданная в 2005 году, была восторженно встречена критикой. Писательница родилась и выросла на Гавайях; в настоящее время живет с мужем и дочерью в Сан-Франциско. «Потомки» — дебютный роман Хеммингс, по которому режиссер Александр Пэйн («На обочине») снял одноименный художественный фильм с Джорджем Клуни в главной роли.

Федора сомневалась, стоит ли выходить замуж за Илью, которого хоть она и уважала, но не питала к нему глубоких чувств. Также играло роль и то, что врачи воспретили ей рожать. А она считала: зачем выходить замуж и гробить жизнь мужчине, если не способна рожать детей. И это как раз давало ей все основания не выходить замуж.

Примечания автора.

Дед с внуком любят кино. Однажды деду приходится не по вкусу «притворство» актёров, из-за чего он разбивает телевизор, попадает в вытрезвитель и расстраивает внука.

Никогда прежде иноземный князь, не из Рюриковичей, не садился править в Пскове. Но в лето 1266 года не нашли псковичи достойного претендента на Руси. Вот и призвали опального литовского князя Довмонта с дружиною. И не ошиблись. Много раз ратное мастерство и умелая политика князя спасали город от врагов. Немало захватчиков полегло на псковских рубежах, прежде чем отучил их Довмонт в этих землях добычу искать.

Критики-либералы того времени, характеризовали рассказ «Сон» в довольно резкой форме: «Отдавая должную дань уважения неугасающему таланту и симпатичному творчеству Ивана Сергеевича, мы не можем, однако, умолчать о том тяжелом впечатлении, которое оставляет в читателе эта художественная безделушка. Весь сюжет рассказа основан на мучительном кошмаре, который начинается во сне и оканчивается наяву, так что нет возможности определить, где оканчивается сновидение и где начинается действительность».

Эссе Юрия Коваля, входящее в авторский сборник «Опасайтесь лысых и усатых» опубликовано в 1988 году и посвящено Борису Шергину, человеку, которого Коваль часто называл своим духовным наставником. Шергин сказочник, знаток быта и фольклора народов Поморья не только привел Коваля в мир профессиональных литераторов, рекомендовав своего товарища в «Союз писателей СССР», но и помог ему открыть талант истинного сказителя, который никак не укладывается в общепризнанные жанровые определения.

Ольга Грушина была первой гражданкой России, получившей американское высшее образование. Писательская судьба ее не менее уникальна: первый же роман, «Жизнь Суханова в сновидениях», несмотря на экзотическую для американского читателя тематику, вызвал настоящий фурор как среди маститых критиков, так и самой широкой публики, стал международным бестселлером.

Свои клейкие листочки – столько же мысли, сколько и, если не больше того, – обещания мыслей, их зародыши и завязи – Михаил Эпштейн собрал в алфавитный порядок, придав книге вид небольшой энциклопедии. Энциклопедии заведомо разомкнутой – любая из ее алфавитных рубрик может едва ли не бесконечно дописываться, тематические рамки не поставлены – и заведомо невсеохватной, стало быть, и неполной: задача охватить как бы то ни было мыслимое «всё» ставится и того менее.

Книга прозы Дмитрия Игумнова «Лобовая атака» состоит из повести и рассказов. Все они написаны на основе реальных событий. Герои книги в основном люди старшего поколения, которые прошли войну, разруху, восстановление страны. Это люди сильной воли, они готовы идти с врагом в лобовую атаку…

Зятя Степана Чикальдаева Виталия, инженера по холодильным установкам, посылали на два года в Африку.

У Степана, который юнцом вернулся в фронта без руки, с осколком под лопаткой и с тех пор был не способен к трудной физической работе, всегда оставалось время на чтение газет. Потому он понимал, что ездить на Африканский континент нужно, дело государственное.

«– Разумеется, я пил молоко, – жалобно сказал Вуич, – но это первобытное удовольствие навязали мне родственники. Глотать белую, теплую, с запахом навоза и шерсти, матерински добродетельную жидкость было мне сильно не по душе. Я отравлен. Если меня легонько прижать, я обрызгаю тебя молоком…».

"… Сеня улыбнулся:.

– Задавайте! С удовольствием отвечу на все! Но пока что вы потребовали поднять руки, а это совсем не похоже на вопрос. .

Марусятина засмеялась. Разбойники зашумели.

– Тишина! – крикнул атаман. Тут же стало тихо. – Кто такие? Куда летите? Отвечать быстро и точно, а не то зажарим и съедим!

Разбойники одобрительно закивали головами.

Трое космонавтов отправились в полёт к Плутону в надувном пластиковом баллоне с двигателем на ионной тяге. Полёт длился полтора года. Целью экспедиции было разрешить последнюю загадку Плутона – узнать, откуда у Плутона взялась его огромная масса? Планета в десятки раз тяжелее, чем ей положено.

Во время посадки случилось непредвиденное: произошла авария двигателя.

В книге профессора психологии и нейронауки Принстонского университета Майкла Грациано, автора уже получившей известность теории схемы внимания, представлена новая теория сознания. Согласно ей, то, что мы называем сознанием, на самом деле является моделью нашей собственной психики.

Грациано утверждает, что для людей естественно создавать такие модели – даже по отношению к неодушевленным объектам.