Мемуары

По материалам архивов КГБ. Герою Советского Союза Алексею Алексеевичу Борканюку посвящается.

Повесть рассказывает о торжестве добра, справедливости, мужества, о преданности своей Родине, о чести, благородстве, о том, что зло, предательство, корысть неминуемо наказуемы.

«Листая памяти страницы...» — книга о жизни, богатой событиями, встречами и расставаниями, печалями и радостями. Жизнь всегда больше книги, и автор, оглядываясь назад, выбирает из прожитой им «книги» самые дорогие и значимые «страницы» и раскрывает их перед читателями, приглашая к сопереживанию и совместным размышлениям. Читателей ожидает радость творческой сопричастности — их память отзовется своими воспоминаниями, очень схожими с тем, о чем пишет автор книги, и совершенно иными, потому что у каждого своя жизнь и свои «страницы памяти».

Английский писатель, поэт и эссеист Хилэр Беллок (1870—1953) разделил свою знаменитую книгу о Наполеоне (1932) на две неравные части — первые 60 страниц посвящены общему обзору судьбы Наполеона, а большая часть (284 страницы) — это 34 мастерски исполненных "эпизода", которые охватывают всю жизнь великого императора.

Эта книга должна была появиться пятью годами раньше. Однако Александру Михайлову хотелось тогда скорее закрыться, чем открывать себя миру. Он не мог "выйти на исповедальную интонацию", полагая, что все в жизни должно доказываться делом. Теперь для книги настала пора. Она называется "Личное дело", ибо все, что окружает нас сегодня, касается лично каждого.

Об удивительной судьбе российской императрицы Екатерины Великой - урожденной Софии Фредерики Августы, немецкой принцессы из захолустного Ангальт-Цербстского княжества, волею судеб взошедшей на российский престол и в течение почти тридцати пяти лет (1762-1796) самодержавно управлявшей великой Империей, о ее необыкновенных замыслах и свершениях, любовных утехах и взаимоотношениях с вельможами, а также о судьбах России Екатерининской эпохи и о многом другом рассказывает в своей книге известный историк Николай Иванович Павленко, признанный знаток истории России XVIII века.

Имя автора этой книги широко известно не только в нашей стране, но и за рубежом. Он - один из семерки летчиков, спасавших в 1934 году челюскинцев и первыми удостоенных звания Героя Советского Союза, командир авиационных соединений в годы Великой Отечественной войны, один из руководителей подготовки космонавтов с начала 60-х годов. Его книга - содержательный и волнующий рассказ о больших и славных событиях в истории советской авиации и космонавтики, о жизни и учебе, о мужестве и героизме наших летчиков и космонавтов.

Катя Петровская – криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД – разочарована: никакой загадки в новом деле нет. Роман Пепеляев расстрелял девять человек в центре города, потому что сошел с ума. Но почему после устроенной бойни на глазах целой толпы он не испытывает никаких эмоций? Ни удовлетворения, ни раскаяния, ни апатии. И настолько равнодушен к своей судьбе, что, даже находясь в психиатрической клинике, продолжает кидаться на людей? Причем агрессию вызывают молодые люди определенной внешности.

Общий наркоз стал для Андрея Зверева воротами и иной мир. Придя в себя, он обнаруживает, что находится в боярском имении недалеко от Великих Лук и что здесь все считают его сыном боярина Павла Лисьина. После недолгой растерянности он пытается применить свои знания человека двадцать первого века, дабы снискать славу и известность.

Но вскоре Андрей узнает, что провалился в прошлое не по прихоти природы, а стараниями нелюдимого волхва Лютобора, живущего на ближнем болоте.

К чему могут привести затянувшиеся посиделки на старом кладбище? Два приятеля вели долгую дискуссию о сверхъестественном и его проявлении в нашей жизни, от бабушкиных сказок до мистических верований. Но в конце им обоим наяву явилось нечто кошмарное и неименуемое.

Моя мать меня не любила. Я ее в этом не виню – трудно винить табурет за то, что у него нет спинки, правда? Если бы у него была спинка, это был бы стул, если бы моя мать меня любила, это была бы не моя мать. По крайней мере, она не сделала аборт и не отказалась от меня в роддоме, я был сыт, одет, а что до любви – ну, сердцу не прикажешь.