Кассиана, или Повесть о христианской любви

Райской пирамидой Николай Сербский называл духовную жизнь христианина. Эта райская пирамида должна приобрести человеку бессмертие и возвести его на Небеса. Исполнение заповедей блаженств суть ее строительство. «Райская пирамида» Николая Сербского — по сути, небольшое толкование заповедей блаженств. «Эти христианские пирамиды гораздо выше любой пирамиды фараонов.

Райской пирамидой Николай Сербский называл духовную жизнь христианина. Эта райская пирамида должна приобрести человеку бессмертие и возвести его на Небеса. Исполнение заповедей блаженств суть ее строительство. «Райская пирамида» Николая Сербского — по сути, небольшое толкование заповедей блаженств.

«Эти христианские пирамиды гораздо выше любой пирамиды фараонов.

Тот, кто не поймет сердцем этот главный Божий закон, не сможет принять ни Христа, ни Его учения. Кто не научится плавать на мелководье, тот не сможет плавать на глубине, ибо утонет. И кто прежде не научится ходить, не сможет побежать, ибо упадет и разобьется. И кто прежде не научится считать до десяти, никогда не сможет сосчитать тысячи.

Произведение «Феодул» святитель Николай написал зимой 1941–1942 годов в монастыре Любостыня. Владыка говорил, что работа не завершена и нужно написать еще несколько глав, однако впоследствии вернуться к этому сочинению ему не удалось. Тем не менее незавершенности «Феодула» не чувствуется, поскольку каждая глава в нем посвящена отдельной теме и закончена.

В одном большом городе есть прекрасная церковь. Её посещают Вадик, его папа и мама. У них дружная христианская семья. Вадику скоро исполнится семь лет. О школе Вадик старается не думать, потому что немного побаивается туда идти. Но впереди ещё целое лето, а за лето Вадик еще чуть-чуть подрастёт и, наверное, станет немного храбрее. У него много друзей — и в церкви, и во дворе, и просто в городе.

В первой части "Безбрежного океана знания" энциклопедического произведения, принадлежащего перу выдающегося тибетского ученого и духовного деятеля Джамгон Конгтрула Лодро Тайе (1813 1899), изложены основные буддийские представления об устройстве мироздания. Это подробное описание различных мировоззрений, одновременно поучительное и дающее пищу для размышлений.

Автор, наряду с классическими и научными доказательствами существования Бога, представляет на суд читателя свои собственные, чем делает книгу особенно интересной. Всё, что мы наблюдаем в нашей жизни, всё, к чему мы привыкли, что называем очевидным, недостаточно объясняет наш мир, то, как мы живем, не объясняет нам смысл нашего существования, значение рождения, жизни и смерти.

В «Прошении о христианах» Афинагор ставит перед собой двойную задачу: во-первых, защитить христиан от обвинений в «безбожии», каннибализме и кровосмешении, во-вторых, содействовать обращению в Христианство образованных людей. Обвинения христиан в атеизме Афинагор опровергает, приводя в пример многочисленных философов и поэтов (Еврипида, Софокла, Лисия, Пифагора, Платона, Аристотеля и др.), которые, как и христиане, учили о Едином Боге, однако не считались безбожниками и пользовались всеобщим уважением.

Наш век – это, по сути, век абсурда. Поэты и драматурги, художники и скульпторы провозглашают, что мир – неорганизованный хаос, и так изображают его в своих произведениях. Политики любого рода – правые, левые и центристы пытаются придать царящему в мире хаосу слабое подобие упорядоченности…

В начале 1960‑х годов в одном из подвальных помещений в деловой части Сан-Франциско за столом, заваленным книгами и бумагами, Юджин Роуз, будущий отец Серафим, начал писать монументальную хронику войны человека против Бога, против старого порядка с целью создания нового, без Христа, его стремления отрицать существование Царства Божиего и заменить его собственной земной утопией.

Мало кто думает о старости, никто не готовится к ней, хотя всякому желательно прийти к финишу достойно, красиво, без страха, стыда и бесплодных сожалений. Болезни и немощи представляются отвратительными, особенно тому, кто, в силу односторонности мышления, «звучит гордо», воображая себя независимым и свободным и надеясь оставаться таким вплоть до визита костлявой; путь таковых обычно завершается «гражданской панихидой» в морге больницы…

Письма о духовной жизни игумена Никона (Воробьёва) (1894–1963).

Книга «Из Адвокатской практики или по Воле Божьей» — сборник реально происходивших историй о достижении лучших из возможных результатов адвокатского труда. Результатов, которые доститигнуты были быть не должны, так как все обстоятельства были против, но которые были достигнуты благодаря Милости Божией.

Оправдание Бога — попытка примирить существование зла и несовершенства в мире с благостью, премудростью, всемогуществом и правосудием Творца. Стремясь доказать абсолютность добра и относительность зла, теодицея объясняет несовершенство мира или последствием человеческой свободы и грехопадения, или особым промыслом Божьим, ведущим человека к спасению.

"Волчицы" - повествование о юноше и двух влюбленных в него сестрах. Молодой человек выдает себя за погибшего друга, а одна из сестер утверждает, что обладает даром ясновидения. Классический криминальный роман об иллюзорности мира лег в основу киноленты, вошедшей в золотой фонд французского кинематографа.

Эта книга - монолог, смонтированный из десятков интервью, - настоящий подарок для поклонников таланта Александра Абдулова. На этих страницах очень мало личного, глубинного, и в этом смысле содержание книги точно соответствует названию: перед нами информация, жестко отфильтрованная самим актером, который терпеть не мог нарушения личной жизни.

В сборник вошли рассказы «Жаркое лето», «Людская единица» и «Миллион в поте лица». Повествование ведется от лица мальчишек, живущих в Ленинграде и его окрестностях в 20-е годы. Добрая авторская интонация, мягкий юмор и множество интересных бытовых подробностей создают неповторимую картину времени…

«За долгие годы поездок по стране в памяти отложился большой слоистый пирог. На многое сейчас смотрится по-иному, нежели смотрелось тогда, в моменты свершений. Именно так приобретается объемность нашего знания времени. Мои заметки отнюдь не претендуют на исчерпывающий образ предмета, хотя я всячески пытался сузить свой взгляд, взяв за основу изложения практику управления, еще уже — его планирование, еще уже — нравственные аспекты этого состояния.