Чкалов

«Листая памяти страницы...» — книга о жизни, богатой событиями, встречами и расставаниями, печалями и радостями. Жизнь всегда больше книги, и автор, оглядываясь назад, выбирает из прожитой им «книги» самые дорогие и значимые «страницы» и раскрывает их перед читателями, приглашая к сопереживанию и совместным размышлениям. Читателей ожидает радость творческой сопричастности — их память отзовется своими воспоминаниями, очень схожими с тем, о чем пишет автор книги, и совершенно иными, потому что у каждого своя жизнь и свои «страницы памяти».

Английский писатель, поэт и эссеист Хилэр Беллок (1870—1953) разделил свою знаменитую книгу о Наполеоне (1932) на две неравные части — первые 60 страниц посвящены общему обзору судьбы Наполеона, а большая часть (284 страницы) — это 34 мастерски исполненных "эпизода", которые охватывают всю жизнь великого императора.

Генеральный секретарь Христианско-демократического союза ГДР Геральд Геттинг дважды посетил в Ламбарене (Габон) известного борца за мир, лауреата Нобелевской премии мира Альберта Швейцера и свои впечатления об этих поездках, о жизни и деятельности этого удивительного человека, построившего на собственные средства больницу на экваторе и более пятидесяти лет лечившего африканцев, изложил в книге «Встречи с Альбертом Швейцером».

Имя этой женщины овеяно мифами и фантазиями. Реакция на творения и практику знаменитой теософки — от бурного восхищения скрытыми возможностями человека разумного, которые изучала Елена Блаватская, до яростного неприятия и обвинений в черной магии и шарлатанстве. Блаватская успела в жизни многое: написала несколько книг, сотни статей, тысячи писем, учредила Теософическое общество.

Эта книга должна была появиться пятью годами раньше. Однако Александру Михайлову хотелось тогда скорее закрыться, чем открывать себя миру. Он не мог "выйти на исповедальную интонацию", полагая, что все в жизни должно доказываться делом. Теперь для книги настала пора. Она называется "Личное дело", ибо все, что окружает нас сегодня, касается лично каждого.

Автор для повествования о московских генерал-губернаторах выбрал четыре ярчайшие фигуры хозяев Первопрестольной, чьи судьбы связаны с драматичной и великой историей Москвы времен 1812 года. Здесь и Федор Ростопчин - человек "безызвестного происхождения", свидетель и участник событий отступления русских войск от Москвы и великого московского пожара, и Дмитрий Голицын - талантливый полководец, отмеченный Суворовым и Кутузовым, любимый народом градоначальник, отстроивший Москву, и Арсений Закревский - человек незнатный и небогатый, герой Аустерлица и Бородина, адъютант Барклая, генерал-губернатор Великого княжества Финляндского, с 1848 года - военный генерал-губернатор Первопрестольной, управляющий жизнью города железной рукой.

Действие происходит в рождественский вечер на квартире одного из психоаналитиков, пригласившего к себе коллег для неформального общения. После застолья психоаналитики по очереди рассказывают истории лечения пациентов, испытывающих трудности на тернистом пути любви и секса.

Вашему вниманию представляется уникальная возможность заглянуть в святая святых — за закрытую дверь кабинета психоаналитика, где происходят чудеса перевоплощения и трансформации личности.

За Моргравией Санктус охотятся. Кто или почему она не помнит. С ней случилось что-то ужасное, какое-то кошмарное событие, которое оставило след в виде «красных снов» и физической агонии, способной обрушиться на неё в любой момент. Жизнь Моргравии под угрозой, воспоминания отрывочны, и она прибывает в подулей Блекгейста, чтобы избавиться от преследователей и найти Маклера – торговца воспоминаниями и мастера психических манипуляций.

“– Знаете, она романы пишет.

– И печатает? – спросил я.

– Нет, – ядовито бросила Бригитта Пиан, – довольствуется тем, что сама их переживает”.

Всю свою жизнь Бригитта Пиан поступала правильно, и вообще женщиной была исключительной.

Вот только что делать, когда правило начинает убивать: менять убеждения, ломать правило или человека?

“Роман изумительно многоплановый, в нем столько – хочется сказать “триггеров”, но скажу – крючочков, что хоть некоторые, да зацепят.

Кто я ему? Воспоминание. Кто ему Ким? Ребёнок, которого он видит раз в год на Рождество. Ребёнок, которого он всеми силами старается любить, хотя не обязан. А когда родился свой, его фото с новорожденным на руках задали ещё большее ускорение его карьере.

Сейчас единственное, чего хочется, что жизненно необходимо – сбежать и спрятаться. Но я даю себе время и приказ взять себя в руки.